Начало игры

Ощущение сырой земли на коже. Холодная трава. Это неприятно, это мерзко, от этого хочется избавиться. Но в голове - туман, а конечностями не получается пошевелить, будто они ватные, лишены костей и мышц. Но желание оторвать голову от холодной сырой земли намного сильнее. Потихоньку, очень медленно, туман в голове начитает рассеиваться, а ватные конечности обрастают мышцами, обретают кости. Получается пошевелить пальцами - немного, будто судорога. Через какое-то время тело отрывается от земли. Зрение - почти на нуле, все вокруг смазано, расплывчато, а ворочать шеей очень тяжело. А еще холодно, очень холодно.
Да, не такое пробуждение ожидала Марта Фаренхайт. Вернее, она и не ожидала никакого пробуждения, она вообще ничего не ожидала, потому что вот уже несколько месяцев была мертва, и это она помнила абсолютно точно. Она помнила темную дорогу, сырой воздух, помнила резкий свет фар и звук своих ломающихся костей. Помнила даже падение в канаву и холодную воду, которая там была; помнила, как медленно захлебнулась в этой луже, вся переломанная, как сознание медленно угасло.
Зрение потихоньку начало возвращаться. Марта моргала, щурясь от яркого для нее света, смотрела по сторонам. А вокруг были лишь памятники да надгробные камни. Захотелось закричать, заплакать, сжаться в комочек и проснуться, или вовсе умереть вновь - настолько было страшно. Девушка была в шоковом состоянии, дизориентирована и жутко напугана. Кроме того, ей было холодно, а желудок пронзала боль - голод давал о себе знать. Что ж, возвращение к жизни было не таким, каким его могли бы показать в каком-нибудь фильме.
Очень медленно Марта Фаренхайт поднялась с земли. Она дрожала и едва стояла на ногах, на ней было рваное серое платье - именно то, в котором ее сбила машина, будто не было все этих переодеваний перед похоронами. Хотя откуда ей знать, этого девушка не помнила. Еще с ней была сумочка. Маленькое кожаное изделие висело на плече, испачканное землей. Девушка растерянно и жалобно смотрела вокруг, нижняя губа дрожала. Хоть бы кто здесь очутился.

Что теперь делать, что теперь делать, что теперь делать... Эта мысль крутилась в голове у девушки, пока она в растерянности стояла на месте, силясь сообразить, что к чему. Внезапно послышались мягкие шаги, приглушенные травой, и Марта резко обернулась. Перед ее взором, пусть еще и затуманенным слегка, предстал молодой высокий юноша. На лице его застыло выражение замешательства, он ничего не говорил. Мысленно поблагодарив Бога, девушка кинулась к нему.
- Пожалуйста, помогите мне, - вырвался хриплый крик, - пожалуйста, пожалуйста, помогите...
Девушка споткнулась, упала на сырую траву, тут же поднялась на ватных ногах и вновь бросилась к юноше. У его ног она вновь упала, вцепилась в его куртку и подняла лицо. По нему катились слезы.
- Пожалуйста, помогите мне, - хрипло повторила она вновь, - мне нужна помощь, я не знаю, что со мной произошло...
Хотя она как раз знала, но не могла того еще осознать. Потому могла лишь хрипло рыдать, вцепившись в первого встречного человека, рыдать и просить о помощи, хотя какую помощь могли ей предложить? И что ей сказать? Помогите, я была мертва, но сейчас вдруг очнулась на кладбище и не знаю, что мне делать дальше? Я - восстала из мертвых? Нет, так говорить нельзя было, могли и в дурку упрятать. Кто знает, как отреагирует этот молодой человек.
Удивительно, как холодно мыслила девушка, хотя снаружи она выглядела потрясенной, рыдала и голос ее был хриплым, будто кто-то с того света говорит. Хотя... так ведь и было. Марта соображала, что предложить парню - деньги? В ее сумочке должна была быть наличность, но с таким же успехом ее могло там и не оказаться.

На удивление, парень отреагировал очень даже спокойно. В предложенную куртку девушка завернулась, хотя она была ей очень велика.
- Нет, только не полиция! - Резко дернулась Марта и попыталась выбить телефон из рук парня, но куда ей было, она - маленькая хрупкая китаянка, а он - очень, очень высокий молодой человек. А ватные ноги почти не слушались. Тогда девушка вцепилась в руку парня.
- Пожалуйста, не вызывай полицию и скорую, им нельзя... мне нельзя... чтобы они видели меня... Я...
Она не находила, что сказать. Ну а что сказать? Девушка плотнее закуталась в куртку, она пахла одеколоном и табаком. Ее начало мутить, желудок сильнее сжался, почувствовалась резкая боль - голод, это был голод. Туман в голове был вязким, но медленно рассеивался. Марта сделала шаг назад и присела на чье-то надгробие. Слезы уже перестали катиться по ее щекам, но чувствовала она себя прескверно.
Что теперь делать, что теперь будет. Вернуться домой? Но что сказать родителям? Их хватит удар, когда они увидят дочь, восставшую из мертвых. Марта начала вытирать лицо руками, вспомнив, что в тот день у нее был макияж. Тушь размазалась еще больше, тени стали большими кругами над и под глазами, но девушка этого не видела. И хорошо, а то расстроилась бы еще больше.
- Мне некуда идти, - прохрипела Марта.

Марта Фаренхайт судорожно закивала. План пришелся ей по вкусу, а если бы и не пришелся, то ничего другого ей не оставалось, как согласиться. Она потерла нос, уставилась в землю. В поле зрения попали ее окоченевшие ноги и рваный подол платья. Плачевный вид.
Ей вдруг стало очень-очень жаль саму себя. Девушка вновь заплакала, закрыв лицо рукавом куртки и проклиная саму себя, что не смогла сдержать рыданий. Картина той ночи вновь была словно перед глазами. Самым ужасным был звук ломающихся костей. Она точно знала, что сломан был позвоночник, ребра, ноги. Но сейчас все кости были целы, и это - единственный плюс всей ситуации.
А почему он ей помогает? Это добрый самаритянин, или ему просто стыдно развернуться и убежать? Марта заплакала еще сильнее, внезапно растроганная тем, что первый встречный не отказался ей помочь, не обозвал пьяницей или наркоманкой, не оттолкнул и протянул руку помощи.